вот чтот я случайно обнаружила, когда искала инфк по The Peanuts. каюсь, я этого не знала) слышала эту мелодию только в шоу Лицедеев
Blue Сanary
«Blue Сanary» (русск. голубая или печальная канарейка) — популярная итальянская песня Винсента Фьорино, в СССР ставшая известной благодаря номеру театра Вячеслава Полунина «Лицедеи» (создатель номера Роберт Городецкий). На сегодняшний день в коллекции записей Роберта Городецкого насчитывается более сорока вариантов исполнения этой песни. Иногда эту песню называют «культовым гимном» «Лицедеев».
Erkki Otsman & Ieva Kerēvica/Cabaret - Blue Canary (Live)
Автор песни Винсент (Винс) Фьорино играл на тубе в известном ансамбле Пола Уайтмена. Затем он организовал и собственный ансамбль, а также открыл во Флориде ночной клуб, где исполнял и записывал свои произведения. Выпущенные затем на пластинках (в частности, «Золотой тубе»). Песня «Blue Сanary» (слова и музыка) написана им в 1953 году для известной голливудской актрисы и певицы Дины Шор. Тогда же Фьорино (Vince Fiorino Orchestra) выпустил и свой собственный вариант, где соло исполняла его певица Тина. У Фьорино имеется ещё и другая известная песня — «Red canary» (Красная канарейка), выпущенная Vince Fiorino trio.
В дальнейшем песню «Blue Сanary» исполняли многие известные музыканты, как на английском (используя оригинальный текст), так и на других языках. Среди них болгарский дуэт Мария Косева и Никола Томов, чья итальянская версия «Канарейки» была выпущена на пластинке фирмой «Мелодия»; итальянский певец Карло Бути (текст его версии немного отличается от варианта Косевой и Томова); несколько японских исполнителей — The Peanuts, Frank Chickens, Pedro & Capricious, а также Идзуми Юкимура — участница знаменитого в 50-х трио «Саннин мусуме» (Три дочери). Следует заметить, что Pedro & Capricious и Идзуми Юкимура исполняют песню на японском языке, но в двух совершенно разных вариантах.
Оригинал текста на английском
Blue canary, she feels so blue
She cries and sighs, she waits for you
Blue canary, the whole day long
She cries and tries to sing a song
Boy canary will sing a tango
He will sing a sweet lullaby
He will try to chase your blues away
So please sweetheart, don’t cry
Blue canary, don’t feel so blue
For I know just what to do
It won’t take too long to sing this song
And then fly home to you
Blue blue blue canary -
Tweet tweet tweet — the whole day long
She cries and sighs and tries
To — tweet tweet tweet — to sing a song
Итальянские варианты текста
Blue canary (версия Карло Бути)
Blue canary di ramo in ramo,
Gorgheggi al vento il tuo richiamo.
Blue canary attend' invano
Che torni al nido chi andò lontano.
Ogni fiore del mio giardino
Sullo stelo se l’è chinato
Ed ascolta intimidito
La tua favol' accorata.
Sopra i rami del grande pino
Da quel nido dimenticato
S’ode a sera disperato
Il richiamo a chi è partito.
Blue canary che affidi al vento
Le tristi note del tuo tormento,
Blue canary nel bel tramonto
Ti sento amico del mio rimpianto.
Blue blue blue canary — tui, tui, tui — si perde l’eco
Se piangi o canti al tramontar — tui, tui — ripete il vento.
Blue canary (версия Косевой и Томова)
Blue canary di ramo in ramo,
Gorghegg' al vento il tuo richiamo.
Blue canary attend' invano
Che torni al nido chi andò lontano.
Ogni fior del mio giardinno
Sullo stelo se l’è chinato
Ed ascolt' intimidito
La tua fabola accorata.
Sopra i rami del gran pinno
Del tuo nido dimenticato
S’ode a sera disperato
Il richiamo — era partito.
Blue canary che affidi al vento
Le tristi note del tuo tormento,
Blue canary col fez all' fronto
Ti sento amico del mio rimpianto.
Blu-blu-blu canary — qui, qui, qui — si perde l’eco.
Se piangi o canti al tramontar — qui-qui — ripete il vento
Интересные факты
Вопреки распространённому заблуждению, канарейка не «голубая», а «грустная, печальная» (второе значение слова blue в английском языке): первая же строчка (she feels so blue) указывает на печаль канарейки. Ни в одном из вариантов текста, включая первоначальный, цвет канарейки не имеет никакого значения, зато тема грусти пронизывает песню от начала до конца. Кроме того, чисто синих или голубых канареек не существует, а искусственно выведенные серо-голубые — довольно экзотичны.
Возраст у песни солидный, более полувека, однако тексту больше ста лет. В 1902 году в сборнике “Stasera” среди театральных афиш, рецензий, анонсов, объявлений о концертах и премьерах были напечатаны стихи некой Клодины Гриджи (Claudina Griggi), о которой более подробных сведений разыскать не удалось. Назывались они не Blue Canary, а Blu-Canary, что можно передать скорее как “Эй, синичка-горемычка!” Почему горемычка – ясно само собой, овдовевшая женщина – не самая весёлая тема. Но при чём синица? Ведь в словаре чёрным по белому написано: canary – это канарейка. Так неужели ни в английском, ни в итальянском языке не нашлось подходящих слов, чтобы синицу назвать синицей? В том-то и штука, что слова есть, да подходят неважно. Английское blue-tit (дословно синяя девка) звучит непоэтично, даже вульгарно, а итальянское cinciallegra (то есть как бы весёлая щебетунья) – неуместно. К тому же, ни синих, ни голубых канареек в природе не существует, а те, которые есть, на воле не живут ни в Италии, ни в Америке, и вообще нигде, кроме ряда островов в Атлантике, тогда как песня родом не оттуда. Между этими птичками только и сходства, что ярко-жёлтое оперение. А разница названа в последнем куплете, где упомянута синяя шапочка, надвинутая до самых глаз (blue fez all’ fronto – нахлобученная на лоб синяя феска), она и указывает именно на синицу. При восприятии песни на слух, особенно если не очень хорошо владеть итальянским, трудно уловить связь между этой деталью и общим контекстом. Поэтому в поздних версиях эту непонятную феску заменили на более понятный живописный закат (“bel tramonto”), которого в исходном тексте не было, как не было и “мажорного” припева о поникших в саду цветах и прочем. Надо полагать, позднее, когда создавалась песня, такой припев понадобился, и он не только возник, но и органически вписался, стал неотъемлемой частью песни. А стихи в исходном варианте начинались тем же двустишием, которым песня заканчивается, разве что вместо привычного blue (синий) изначально было звукоподражательное междометие blu-blu-blu, выражающее то ли сдавленное рыдание, то ли зов, то ли одно с другим вместе. Общий смысл таков: “Ау!” – зовет синичка, “Qui-qui-qui!” – (“Я здесь!”) – откликается дразнящее эхо, словно играя в прятки. И хоть плачь, хоть пой, любые звуки равнодушный ветер лишь разнесёт среди гор. Образ безжалостной беды и ужаса перед непоправимым, отчаяния и безнадёжности резко контрастирует с тем же ехидным паясничанием, что и в выходке клоуна с жёлтым сачком, да и ерничание над чужими слезами ровно такое же: Где ты? – Ку-ку, здесь я. И везде, то есть, НИГДЕ. Глупая женщина, не пора ли смириться с тем, что ты – вдова? И нечего зря кликать, кого уже не вернешь! Жестоко? На то и клоунада. Если не путать горькую иронию с глумлением, то все это уже было изначально, и не только в стихах Клодины Гриджи, но и гораздо раньше, в знаменитой опере Руджеро Леонкавалло, и даже в средневековой итальянской комедии масок Белый Клоун Пьетро (по-итальянски "Плакса"). Как заметил Педрилло, придворный шут Екатерины Великой (кстати, тоже итальянских кровей): скоморох тогда хорош, когда за чужим смехом не заметны его слезы. В двадцатом веке парафраз той же мысли прозвучал в известной песне очень талантливой русской певицы. А стихи итальянской поэтессы обладали ещё одной отличительной особенностью: во всём тексте ни одного “я”. Страдающая болью утраты героиня не причитает, не голосит, и вообще избегает упоминать о себе, да и жалеет при этом не себя, а птичку, у которой якобы опустело гнездо. Лишь в конце, обмолвившись, выдаёт своё присутствие: синичка-горемычка, ты в низко напяленной феске до боли напоминаешь того, по ком моя скорбь. Вот и вся разгадка тайны Blu-canary! Сегодня имя Клодины Гриджи практически безвестно, и исток песни справедливо считать фольклорным. Причём, не только слова, но и поразительно устойчивую музыкальную трактовку, основанную на контрасте рыданий окарины (которую безуспешно пытались подменить женским вокализом) с игривыми руладами концертино, да плюс неизменно присутствующая во всех без исключения версиях фонограмма с голосами певчих птиц. Устойчивость эта вовсе не от нехватки фантазии, все мы по горло сыты разного рода ремейками, насмотрелись-наслушались всякого. Причина в другом: если ничего нельзя ни прибавить, ни убавить, значит, настоящее произведение искусства не только состоялось, но и по достоинству снискало широкое признание. Бывает же так, хоть и не часто, зато памятно! И недаром уже более полувека Blu-Canary поют в разных странах и на разных языках, потому что песня действительно хороша, что есть, то есть, не отнимется.
В современном англо-американском сленге имеется выражение «blue canary», которое обозначает полицейского (в Великобритании и США их форма имеет тёмно-синий цвет), чьё ухудшение самочувствия или смерть является предупредительным сигналом для пожарных (в отличие от них, сотрудники полиции не имеют на пожаре специальных защитных средств) или для других полицейских. Это выражение связано с практикой горняков брать с собой в шахту канарейку в клетке на случай появления в атмосфере ядовитых газов. Птица очень чувствительна к составу воздуха, и если она умирала, люди могли успеть покинуть шахту. Однако в тексте песни связь с этим жаргонным выражением не прослеживается.а скачать 18 вариантов исполнения этой песни вот здесь
rapidshare.com/files/97223929/kanarik.rar
Blue Сanary
«Blue Сanary» (русск. голубая или печальная канарейка) — популярная итальянская песня Винсента Фьорино, в СССР ставшая известной благодаря номеру театра Вячеслава Полунина «Лицедеи» (создатель номера Роберт Городецкий). На сегодняшний день в коллекции записей Роберта Городецкого насчитывается более сорока вариантов исполнения этой песни. Иногда эту песню называют «культовым гимном» «Лицедеев».
Erkki Otsman & Ieva Kerēvica/Cabaret - Blue Canary (Live)
Автор песни Винсент (Винс) Фьорино играл на тубе в известном ансамбле Пола Уайтмена. Затем он организовал и собственный ансамбль, а также открыл во Флориде ночной клуб, где исполнял и записывал свои произведения. Выпущенные затем на пластинках (в частности, «Золотой тубе»). Песня «Blue Сanary» (слова и музыка) написана им в 1953 году для известной голливудской актрисы и певицы Дины Шор. Тогда же Фьорино (Vince Fiorino Orchestra) выпустил и свой собственный вариант, где соло исполняла его певица Тина. У Фьорино имеется ещё и другая известная песня — «Red canary» (Красная канарейка), выпущенная Vince Fiorino trio.
В дальнейшем песню «Blue Сanary» исполняли многие известные музыканты, как на английском (используя оригинальный текст), так и на других языках. Среди них болгарский дуэт Мария Косева и Никола Томов, чья итальянская версия «Канарейки» была выпущена на пластинке фирмой «Мелодия»; итальянский певец Карло Бути (текст его версии немного отличается от варианта Косевой и Томова); несколько японских исполнителей — The Peanuts, Frank Chickens, Pedro & Capricious, а также Идзуми Юкимура — участница знаменитого в 50-х трио «Саннин мусуме» (Три дочери). Следует заметить, что Pedro & Capricious и Идзуми Юкимура исполняют песню на японском языке, но в двух совершенно разных вариантах.
Оригинал текста на английском
Blue canary, she feels so blue
She cries and sighs, she waits for you
Blue canary, the whole day long
She cries and tries to sing a song
Boy canary will sing a tango
He will sing a sweet lullaby
He will try to chase your blues away
So please sweetheart, don’t cry
Blue canary, don’t feel so blue
For I know just what to do
It won’t take too long to sing this song
And then fly home to you
Blue blue blue canary -
Tweet tweet tweet — the whole day long
She cries and sighs and tries
To — tweet tweet tweet — to sing a song
Итальянские варианты текста
Blue canary (версия Карло Бути)
Blue canary di ramo in ramo,
Gorgheggi al vento il tuo richiamo.
Blue canary attend' invano
Che torni al nido chi andò lontano.
Ogni fiore del mio giardino
Sullo stelo se l’è chinato
Ed ascolta intimidito
La tua favol' accorata.
Sopra i rami del grande pino
Da quel nido dimenticato
S’ode a sera disperato
Il richiamo a chi è partito.
Blue canary che affidi al vento
Le tristi note del tuo tormento,
Blue canary nel bel tramonto
Ti sento amico del mio rimpianto.
Blue blue blue canary — tui, tui, tui — si perde l’eco
Se piangi o canti al tramontar — tui, tui — ripete il vento.
Blue canary (версия Косевой и Томова)
Blue canary di ramo in ramo,
Gorghegg' al vento il tuo richiamo.
Blue canary attend' invano
Che torni al nido chi andò lontano.
Ogni fior del mio giardinno
Sullo stelo se l’è chinato
Ed ascolt' intimidito
La tua fabola accorata.
Sopra i rami del gran pinno
Del tuo nido dimenticato
S’ode a sera disperato
Il richiamo — era partito.
Blue canary che affidi al vento
Le tristi note del tuo tormento,
Blue canary col fez all' fronto
Ti sento amico del mio rimpianto.
Blu-blu-blu canary — qui, qui, qui — si perde l’eco.
Se piangi o canti al tramontar — qui-qui — ripete il vento
Интересные факты
Вопреки распространённому заблуждению, канарейка не «голубая», а «грустная, печальная» (второе значение слова blue в английском языке): первая же строчка (she feels so blue) указывает на печаль канарейки. Ни в одном из вариантов текста, включая первоначальный, цвет канарейки не имеет никакого значения, зато тема грусти пронизывает песню от начала до конца. Кроме того, чисто синих или голубых канареек не существует, а искусственно выведенные серо-голубые — довольно экзотичны.
Возраст у песни солидный, более полувека, однако тексту больше ста лет. В 1902 году в сборнике “Stasera” среди театральных афиш, рецензий, анонсов, объявлений о концертах и премьерах были напечатаны стихи некой Клодины Гриджи (Claudina Griggi), о которой более подробных сведений разыскать не удалось. Назывались они не Blue Canary, а Blu-Canary, что можно передать скорее как “Эй, синичка-горемычка!” Почему горемычка – ясно само собой, овдовевшая женщина – не самая весёлая тема. Но при чём синица? Ведь в словаре чёрным по белому написано: canary – это канарейка. Так неужели ни в английском, ни в итальянском языке не нашлось подходящих слов, чтобы синицу назвать синицей? В том-то и штука, что слова есть, да подходят неважно. Английское blue-tit (дословно синяя девка) звучит непоэтично, даже вульгарно, а итальянское cinciallegra (то есть как бы весёлая щебетунья) – неуместно. К тому же, ни синих, ни голубых канареек в природе не существует, а те, которые есть, на воле не живут ни в Италии, ни в Америке, и вообще нигде, кроме ряда островов в Атлантике, тогда как песня родом не оттуда. Между этими птичками только и сходства, что ярко-жёлтое оперение. А разница названа в последнем куплете, где упомянута синяя шапочка, надвинутая до самых глаз (blue fez all’ fronto – нахлобученная на лоб синяя феска), она и указывает именно на синицу. При восприятии песни на слух, особенно если не очень хорошо владеть итальянским, трудно уловить связь между этой деталью и общим контекстом. Поэтому в поздних версиях эту непонятную феску заменили на более понятный живописный закат (“bel tramonto”), которого в исходном тексте не было, как не было и “мажорного” припева о поникших в саду цветах и прочем. Надо полагать, позднее, когда создавалась песня, такой припев понадобился, и он не только возник, но и органически вписался, стал неотъемлемой частью песни. А стихи в исходном варианте начинались тем же двустишием, которым песня заканчивается, разве что вместо привычного blue (синий) изначально было звукоподражательное междометие blu-blu-blu, выражающее то ли сдавленное рыдание, то ли зов, то ли одно с другим вместе. Общий смысл таков: “Ау!” – зовет синичка, “Qui-qui-qui!” – (“Я здесь!”) – откликается дразнящее эхо, словно играя в прятки. И хоть плачь, хоть пой, любые звуки равнодушный ветер лишь разнесёт среди гор. Образ безжалостной беды и ужаса перед непоправимым, отчаяния и безнадёжности резко контрастирует с тем же ехидным паясничанием, что и в выходке клоуна с жёлтым сачком, да и ерничание над чужими слезами ровно такое же: Где ты? – Ку-ку, здесь я. И везде, то есть, НИГДЕ. Глупая женщина, не пора ли смириться с тем, что ты – вдова? И нечего зря кликать, кого уже не вернешь! Жестоко? На то и клоунада. Если не путать горькую иронию с глумлением, то все это уже было изначально, и не только в стихах Клодины Гриджи, но и гораздо раньше, в знаменитой опере Руджеро Леонкавалло, и даже в средневековой итальянской комедии масок Белый Клоун Пьетро (по-итальянски "Плакса"). Как заметил Педрилло, придворный шут Екатерины Великой (кстати, тоже итальянских кровей): скоморох тогда хорош, когда за чужим смехом не заметны его слезы. В двадцатом веке парафраз той же мысли прозвучал в известной песне очень талантливой русской певицы. А стихи итальянской поэтессы обладали ещё одной отличительной особенностью: во всём тексте ни одного “я”. Страдающая болью утраты героиня не причитает, не голосит, и вообще избегает упоминать о себе, да и жалеет при этом не себя, а птичку, у которой якобы опустело гнездо. Лишь в конце, обмолвившись, выдаёт своё присутствие: синичка-горемычка, ты в низко напяленной феске до боли напоминаешь того, по ком моя скорбь. Вот и вся разгадка тайны Blu-canary! Сегодня имя Клодины Гриджи практически безвестно, и исток песни справедливо считать фольклорным. Причём, не только слова, но и поразительно устойчивую музыкальную трактовку, основанную на контрасте рыданий окарины (которую безуспешно пытались подменить женским вокализом) с игривыми руладами концертино, да плюс неизменно присутствующая во всех без исключения версиях фонограмма с голосами певчих птиц. Устойчивость эта вовсе не от нехватки фантазии, все мы по горло сыты разного рода ремейками, насмотрелись-наслушались всякого. Причина в другом: если ничего нельзя ни прибавить, ни убавить, значит, настоящее произведение искусства не только состоялось, но и по достоинству снискало широкое признание. Бывает же так, хоть и не часто, зато памятно! И недаром уже более полувека Blu-Canary поют в разных странах и на разных языках, потому что песня действительно хороша, что есть, то есть, не отнимется.
В современном англо-американском сленге имеется выражение «blue canary», которое обозначает полицейского (в Великобритании и США их форма имеет тёмно-синий цвет), чьё ухудшение самочувствия или смерть является предупредительным сигналом для пожарных (в отличие от них, сотрудники полиции не имеют на пожаре специальных защитных средств) или для других полицейских. Это выражение связано с практикой горняков брать с собой в шахту канарейку в клетке на случай появления в атмосфере ядовитых газов. Птица очень чувствительна к составу воздуха, и если она умирала, люди могли успеть покинуть шахту. Однако в тексте песни связь с этим жаргонным выражением не прослеживается.а скачать 18 вариантов исполнения этой песни вот здесь
rapidshare.com/files/97223929/kanarik.rar
@музыка: Blue Canary
@темы: бобриное
